Главный герой романа Александра Потёмкина, представляемого студией «Ардис», – Фёдор Михайлович Махоркин, социальный аутсайдер и провинциальный гений, убежден в том, что современный человек исчерпал себя и ему на смену должен прийти новый вид – Соло Моно. Он будет обладать совершенными физическими данными, повышенным интеллектом и сможет решать научные и духовные сверхзадачи, недоступные нынешним людям. Махоркин – не просто мыслитель, он владеет уникальной технологией по созданию сверхчеловека. Чтобы реализовать свой план, герой отправляется в путешествие по России.
Если уровень вашего HIC, higher intelligence consciousness, или «эйч ай си», в переводе с английского «высшее выражение сознания», меньше чем 100, пожалуйста, не приобретайте эту книгу – вряд ли вы получите удовольствие от её чтения.
В ней не рассматриваются вопросы любви и ненависти, а также отсутствуют криминальные истории и детективные сюжеты.
Но не спешите выбрасывать книгу в мусорное ведро. Это сочинение может стать для вас пригласительным билетом на сеанс осознанного путешествия по граням внутреннего мира параноидального мыслителя. Возможно, вы откроете для себя новые идеи и убедитесь в торжестве бессмертного разума!
Слушайте онлайн полную версию аудиокниги «Соло Моно.. Скачивайте приложения для iOS или Android и слушайте «Соло Моно. Путешествие сознания пораженца» где угодно даже без интернета.
Движение нашей цивилизации к своему будущему становится темой повествования и авторского размышления в очередном романе Александра Потемкина «Соло Моно». Такая научно-философская фантастика современного формата. Молодые поймут ее лучше, чем воспитанные классической литературой читатели. Но и те и другие окунутся в крайне интересные, пронизанные новизной, хотя и крайне радикальные воззрения полубезумного героя-отшельника Федора Махоркина. Соло моно - так Махоркин решил назвать свое детище, человека сверхразума, очищенного от пороков бездуховности, - противопоставлен тому Терминатору, который насаждается нам сегодня в качестве супергероя.Роман многослоен, в нем много пластов восприятия: от любования первозданной природой тайги до коварства детективных поворотов сюжета, от рассуждений о неизбежной гибели Евросоюза до проникновения в тайны творчества Сальвадора Дали. Любитель умной литературы, несомненно, будет рад этой книге.
Мудрость Соломона или «вещь в себе»
(о романе Александра Потёмкина «Соло Моно»)
Интригующе музыкально и загадочно звучит название нового романа Александра Потёмкина, поневоле озадачивая читателя, словно нуждаясь в дешифровке. «Соло Моно» - что означает сие? Что возвещает нам писатель, ставя рядом два древних иноязычных синонима - соло (от лат. solus - один) и моно (от греч. monos - один)?
В музыкальном словаре под «соло» подразумевается самостоятельная партия, исполняемая одним певцом, с сопровождением или без него. Слово «моно» обозначает не только «один», «одиночный», но и «единый»; оно входит в состав нескольких сложных слов с греческими корнями. Из них наиболее созвучны предлежащему роману монолог (речь одного лица) и монография (капитальный труд, посвященный одной проблеме).
Но что такое соло моно ?
Русским эквивалентом этого странного, но очень ёмкого словосочетания будет, на наш взгляд, один-одинёшенек (совершенно один, совсем один). Мысль эта поражает своей простотой. Или так кажется на первый взгляд, неискушенный и поверхностный? Не вернее ли передать смысл этого наименования иначе: сам по себе ?
Соло Моно - Соломоново - так воспринимается на слух (чисто фонетически) благозвучное наименование романа. И мгновенно возникает ассоциативная связь с именем библейского царя Соломона , известного своей справедливостью. Царь Соломон обладал несравненным здравомыслием и обширной памятью, вобравшей в себя огромный житейский опыт, то есть, именно теми началами, из которых слагается истинная мудрость. И даже во сне (что по достоинству вменяется ему в особую заслугу) он просил у Бога лишь о ниспослании ему мудрости.
Увы, главный герой романа «Соло Моно», одинокий мыслитель, грезящий наяву и впадающий в отрешенность, несмотря на свою гениальность (или именно по этой причине?) не нуждается в идее Бога. И об этом он прямо заявляет в своём самоуверенном метафизическом бунте, цитируя Жана-Поля Сартра:
« Ты видишь эту пустоту над нашими головами? Видишь этот пролом в дверях? Это Бог. Видишь эту яму в земле? Это Бог. Молчание - это Бог. Отсутствие - это Бог. Бог - это одиночество людей». «Бог умер!» - еще раньше и громче возвестил миру Фридрих Ницше. И он тоже не прав! Его нет, и не было, его не будет!».
Сказано сильно, с подлинным трагизмом и неизбывной горечью…
Зачин «Соло Моно» экстравагантен и оригинален. Автор сразу же берёт «с места в карьер» и ограждает себя от возможных нападок со стороны непонятливых читателей, чей уровень интеллекта или т.н. HIC («эйч ай си», высшее выражение сознания, higher intelligence consciousness) меньше ста единиц. Предупреждая, что в книге нет любовных и детективных историй, он как бы небрежно, но на самом деле очень предусмотрительно призывает не выбрасывать книгу в мусорное ведро (не сдавать ее в макулатуру, не сбрасывать, как балласт).
Преамбула романа содержит анкетные данные главного героя: Федор Михайлович Махоркин, 17.04.1985 года рождения. Над своей «значащей» фамилией герой добродушно подтрунивает по ходу повествования: «Наверняка она ведёт к предку, который выращивал дешевый табачок или жадно его покуривал». Из Сивой Маски (городка в республике Коми) Махоркин отправляется пешком в Астрахань, к бизнесмену Пенталкину, надеясь, что тот сможет спонсировать его грандиозный биоинженерный проект.
Оставляя в стороне перипетии этого путешествия, обратимся к чрезвычайно важной идейной проблематике романа и его настойчивой дискуссионности.
«Соло Моно» преемственно связан с более ранним произведением Александра Потёмкина - романом «Человек отменяется» (2007 г.), о котором я уже писал . Оба романа представляют собой практически неисчерпаемые кладези информации, энциклопедический свод поразительных проектов, захватывающих воображение. В них отражены глобальные проблемы, волнующие читателей - от сотворения мира и его биологической эволюции до его грядущего социально-инженерного переустройства.
Отличие состоит в том, что в романе «Человек отменяется» писатель предлагал нам стимулировать появление сверхчеловека (не называя его «Соло Моно») методами генетической коррекции и селекции. В новом романе он развивает еще более захватывающие, даже обескураживающие, но, безусловно, перспективные идеи молекулярно-атомной сборки, конструирования сверхчеловека на основе нанотехнологий.
Согласно выведенной героем «математической формуле родственности», примерно через 30 поколений в человеческом роде все земляне станут генетически неполноценными «кровниками». Чтобы этого избежать, настала пора взять эволюцию под сознательный контроль генной инженерии и создать сверхчеловека - Соло Моно, «рукотворное, интеллектуальное детище».
Идея эволюционного возрастания (от простого к сложному и от разумного к сверхразумному) вспыхивает в сознании главного героя романа Федора Михайловича Махоркина как озарение. Она порождает неуёмное стремление стать биоинженером нового поколения, овладеть техникой и искусством молекулярно-атомного моделирования и сборки, создать сверхмощный интеллект - супер-Махоркина или Соло Моно .
Бог создал человека по своему божественному образу и подобию. Писатель, уподобляясь Демиургу, побуждает своего героя создать сверхчеловека - Соло Моно - по-своему собственному, человеческому образу и подобию, как своего «приемного сына».
«Соло Моно будет рождаться в колбе, без половых животных движений» - убеждён Махоркин. И нам тоже ясно, что именно в этом направлении будет двигаться научная мысль, отталкиваясь от средневековых представлений о Гомункулусе. Приходится это признать, как нечто неизбежное.
Если Бог создал праотца Адама по Своему образу и подобию, как венец природы, то почему человека так просто лишить жизни? - «ножичком в сердце, кирпичиком по темечку, шилом в печень, каплей цианида на язычок» - вопрошает с убийственной откровенностью главный герой романа Федор Михайлович Махоркин. И это отнюдь не риторический вопрос. И отнюдь не случайно этот персонаж «унаследовал» имя и отчество Ф.М. Достоевского, который был гениальным вопрошателем своей эпохи. И в новом своем романе Потёмкин старается следовать в магистральном русле своего великого предшественника.
Будучи идейным рупором Потёмкина, гласом вопиющего в пустыне, Махоркин утверждает далее, что движущей силой эволюции является не её целеполагающая устремленность к точке Омега (как считал Тейяр де Шарден, апологет единства науки и религии), а всего лишь слепые мутации. «В основе всего сила стихии, случайность, стечение природных обстоятельств, закрепленных в каждом виде на некий обозримый срок» - такова одна из концептуальных идей в потоке его напряженного сознания.
«Поток сознания» - излюбленный Александром Потёмкиным литературный приём, восходящий к Марселю Прусту, Джеймсу Джойсу и Василию Розанову, которых в этом аспекте можно считать его предшественниками (наряду с Ф.М. Достоевским и М.Е. Салтыковым-Щедриным). Термин «поток сознания» был заимствован литературоведами у американского философа Вильяма Джемса (1842-1910), профессора Гарвардского университета. В его книге «Научные основы психологии» сознание человека уподобляется течению реки со всеми её причудливыми особенностями.
Роман Потёмкина кристаллизовался в своей сущности именно как поток сознания , оставив за бортом сюжетные линии и условности традиционного романа. В этом очевидно новаторское дерзание писателя, его склонность и страсть к творческому эксперименту. Этот поток является неуклонно расширяющимся внутренним монологом, который можно сравнить с многоярусным каскадом. Но кажущаяся спонтанность его обманчива, на самом деле он внутренне очень последователен, мотивирован и запрограммирован, определяя собой всю стилистику произведения.
Отсюда и синтаксическая выверенность фразы, и её строгая упорядоченность, использование прямой и непрямой речи, множество реминисценций, лирические и нелирические отступления, сложные ассоциативные связи. В этом потоке сознания писатель мастерски формирует само художественное время, которое свободно перетекает из настоящего в воображаемое будущее, но может включать в себя и прошлое, как нечто желанное, хотя и неосуществленное.
Что касается самой стилистики нового романа Александра Потёмкина, то и тут писатель остаётся верен себе, используя типично-излюбленные приёмы, позволяющие говорить о его индивидуальном творческом почерке, своеобразной «потёмкинской манере». Мы именуем его художественный стиль нео-маньеризмом , подразумевая под маньеризмом не столько раннюю фазу барокко , сколько выражение формотворческого, «претенциозного» начала в литературе и искусстве , начиная ещё с античности . Как видим, в наше постиндустриальное и «постхристианское» время этот стиль вновь востребован и побуждает писателя прибегать к гротеску и сюрреализму.
Однако автор, увы, сознательно ограничивает свою богатую художественную палитру, свой огромный творческий диапазон, не желая создавать образы привлекательных (положительных) героев, презирая всё «человеческое, слишком человеческое» (выражение Фридриха Ницше) в нашей природе. Ибо считает эту природу несовершенной, заслуживающей преодоления и совершенствования - причём самым радикальным образом! Эта тенденция давно обозначилась в его сочинениях, и в новом романе сохраняется не только по инерции, но и в силу его неумолимой и последовательной идейно-концептуальной логики.
Ещё античные философы различали умопостигаемые явления и предметы, постигаемые только умом, доступные лишь интеллектуальному созерцанию. Гений Платона дал таковым наименование ноуменов , - в отличие от феноменов , объектов чувственного восприятия.
В интерпретации Эммануила Канта ноумен - недостижимая для человеческого опыта объективная реальность, синоним понятия «вещь в себе» - «Ding an sich» (точнее было бы перевести «вещь сама по себе»). Она обозначает вещь как таковую, независимо от нашего восприятия, и указывает на пределы человеческого познания, ограниченного миром явлений.
Именно в таком вот кантовском контексте можно воспринимать и легче понять потёмкинского героя как уникальную личность, которая проходит земную юдоль сама по себе , одинокая и единственная в своей индивидуальной неповторимости. Героический трагизм её бытия в том, что личность эта хочет свои идеи усвоить всему роду человеческому, сделать их «вещью для нас»; точнее сказать - сознанием для нас , всеобщим сознанием планетарного масштаба. В сознании же Потёмкина утопия и антиутопия сливаются в нечто неслиянно/нераздельное, то ли синтез, то ли симбиоз.
Безусловно, интересными и конструктивными представляются нам выдвинутые в романе различные идеи в области экологии и демографии. А идеи в области нанотехнологий просто сногсшибательны! В этом отношении писатель серьезно и далеко продвинулся и намного опередил современников. Радует умный и проницательный, полемически заостренный историософский анализ общей ситуации в эпоху глобализации, принципиально важные обобщения о значении религиозных конфликтов, использовании «религиозной карты» и активно-мобилизационной роли религиозной идеи в сфере политики. Математическая формула родственности производит сильное впечатление, кажется вполне убедительной. Захватывает воображение и кажется очень перспективной технология будущего, которая могла пригрезиться лишь основоположнику русского космизма Н.Ф. Фёдорову:
«Применение светового потока в зонде вместо механического острия иглы современных атомно-силовых микроскопов избавят от опасности механических повреждений исследуемых объектов сверхмалых размеров - фотонов, бозонов, лептонов и прочих. Эти исследования позволят создать аттометровый пинцет, способный перемещать элементарные частицы и конструировать Соло Моно. Мезон, глюон, гравитон, андрон, опять и опять, склеиваю их в атом, потом второй, третий, пятый… Получаю молекулу, вторую, пятую. После этого начинаю из молекул лепить клетку, одну, другую, десятую…»
Писатель чрезвычайно чутко улавливает, откуда и куда «дует ветер эпохи», выявляет, фиксирует и описывает тенденции и вектор развития современного, почти обезумевшего, мира - и это делает ему честь, как выдающемуся мыслителю.
Острые и животрепещущие идеи в романе дают много импульсов для полемики. Прежде всего, вызывает возражение протест против Бога, Который создал всё живое и человека как венец творения - по Своему образу и подобию - но в то же время сотворил гюрзу, тарантула, шакалов и им подобных существ, враждебных человеку. У писателя в этом аспекте вопиющая фигура умолчания - нет никакого упоминания, нет ни слова о супостате Творца, Его противнике - Диаволе…
С воодушевлением, с заразительным пафосом превозносит писатель идеи эволюции, но умалчивает о серьезных возражениях против ревнителей эволюционных воззрений со стороны современных религиозных ученых, сторонников креационизма (например, членов Папской Академии наук при Ватикане).
Слишком категорично звучит следующая фраза: «Тем, кто подчинил свое сознание религиозным доктринам, полезно знать: в их мозгах не остается места для истинной науки». Здесь писателю вполне резонно могут возразить выдающиеся ученые современности, глубоко верующие христиане - мусульмане - иудеи.
Представление о совести как «конструкции генов памяти добра и зла» кажется нам недопустимо упрощенным, хотя мысль о целесообразности «биологического изучения совести» в контексте общих умозрений героя (и автора) вполне органична. Но когда герой романа заявляет об этом неоднократно и подчеркивает, что ему «не до морали», что в его творческих экстраполяциях морали нет никакого места, то этот нигилизм невольно проецируется и на самого автора. О чём нам приходится сожалеть.
Не выдерживает критики, на мой взгляд, обличение веры в загробную жизнь, которая якобы «непоправимо затормозила» развитие человечества: «Самое дурацкое клише сознания - это, конечно, неистребимая вера в загробную жизнь. Придумали страшилку о вечной жизни в аду! Или примитивную обманку о ковровой дорожке в рай! Этим тысячелетним мифом гомо сапиенс непоправимо затормозил собственное развитие».
Как раз наоборот! Без религиозной веры само существование Человека разумного представляется невозможным. Здесь наши точки зрения диаметрально противоположны. У Вселенной уже есть Творец (и Хозяин) - это Бог, а не проектируемый героем Соло Моно, который при всей перспективности проекта является измышлением искушенного разума (хорошо, что на этот раз - не извращенного). В этой связи кажутся совсем не вздорными самооценки героя: «Я воспринимаю себя исключительно как создателя сверх-существа, которое абсолютно уникально для Вселенной. Не сумасшествие ли это, не паранойя ли?»
Очень аргументировано пишет Потёмкин о деградации сивомасковцев, жителей Сивой Маски, и какой здесь глубокий обобщающий подтекст! Деградация эта в наше время продолжается с невидимым размахом и должна неминуемо привести к полному краху, - предупреждает писатель. Но почему-то игнорирует предупреждения Церкви о конце мира, религиозные пророчества на этот счёт и эсхатологическую составляющую в богословских воззрениях мыслителей прошлого и настоящего. А если об этом и упоминает, то вскользь, с недопустимым пренебрежением, легкомысленно отмахиваясь: «Никакой агонии не предвидится и апокалипсических картин мир не станет лицезреть». Ой, ли?!
Нам очевидно, что в глубинах подсознания у Махоркина все же есть религиозно-мистические интуиции, ведь он вдохновляется, как завороженный, «гениальным предвидением» святителя Василия Великого: «Бог создал человека, чтобы человек стал Богом». В уста Махоркина писатель вкладывает в конце романа замечательные слова: «Ответ на вопрос, когда и почему человек начал творить, пока не найден. В этом процессе много мистического. Творчество - это таинство!»
«Мне казалось, что я единственный субъект среди землян» - в этой фразе передан солипсизм героя. Его гениальные идеи оказываются невостребованными, потому что слишком намного опередили свое время. Разговор Махоркина с предпринимателем Пенталкиным в заключительной части романа выписан Потёмкиным очень талантливо. Герою романа, несмотря на хорошо аргументированную речь и представленный им чертёж «Сборщика атомов», включающий технологический модуль и нанопинцет, не удаётся убедить Пенталкина в целесообразности финансирования своего уникального проекта. «Надежнее вкладывать труд и материальные ресурсы в строительство домов и производство щебня для дорожного покрытия» - отвечает он. «Не мечите бисер перед свиньями» (Мф. 6,7) - вспоминается евангельское изречение Христа.
Финал романа, повествующий о самоубийстве героя, написан на одном дыхании и очень впечатляющ; он поражает и огорчает, можно сказать, травмирует своим глубоким трагизмом - «на разрыв аорты» (выражение О.Мандельштама), несмотря на саркастический оттенок, который чудится в последней фразе: «Потом то же самое пробормотал себе под нос. Правда, тут же почувствовал, как в носу защекотало... После чего сознание Федора Махоркина погасло». Этому предшествует мгновенный перелом, происшедший в сознании героя, когда он, потерпев крах в своих лучших устремлениях, другими глазами взглянул на окружающую реальность, словно она изнанка жизни , а «давно известно, что изнанка жизни - это потусторонний, загробный мир».
Возникновение и прекращение жизни содержит в себе некую тайну, происходит не только по законам природы, которые наука успешно разгадывает и изучает, ставит себе на службу. Ведь сами эти законы имеют неведомое нам происхождение, и невозможно доказать, что они не установлены Высшим Началом.
Провозглашая приоритет безоглядного интеллектуализма, «буйство разума, раскладывающего по цезиевым ячейкам сверхмалые элементы в ювелирной кладке нового сверхсущества», Махоркин провозглашал, что ему не до морали, что её место в сознании должно быть крайне ограничено, что стремление создать Соло Моно срабатывает уже на уровне инстинкта.
Но без морали любая идея заведомо деструктивна, она не может воодушевить и увлечь за собой, и, безусловно, права мудрая поговорка: «без Бога не до порога».
Апология новой эры, поднимающей на планетарный щит биотехнологию, заставляет вспомнить предостережение Н.Ф. Реймерса в его знаменитом «Экологическом манифесте»: «Биотехнология - великое достижение. Но и она несет с собой массу угроз. Закон экологии гласит: уничтожая вредное, мы вызываем к жизни иное, быть может, не менее вредоносное; порождая новое, мы вытесняем старое, возможно, более нужное всем нам. Это старое может быть и генетическим наследием предков, т.е. тем, что только и дает нам способность жить».
Оставаясь идейным оппонентом Александра Потёмкина в вопросах религии, от души приветствую рождение его нового романа. По богатству и значительности идей, по их разнообразию и продуктивности «Соло Моно» заслуживает олимпийских лавров, являя собой пример настоящего творческого подвижничества. Есть все основания полагать, что выход в свет этого удивительного произведения явится резонансным событием - и не только в литературе (так рождаются шедевры), но и в социально-общественной жизни (так рождаются теории и идеологии, утопии и манифесты).
Валентин Никитин, д-р философии, акад. РАЕН,
член Союза писателей России и Союза писателей Грузии
См.: «Человек отменяется» или “Advocatus diaboli”. О новом романе Александра Потемкина. - «Форум». Международный журнал. № I-II. 2007. С. 227-232.
Н.Ф. Реймер. Надежды на выживание человечества: Концептуальная экология. М.,“Россия Молодая”, 1992.
Некогда он был самым многообещающим выпускником имперской военной Академии, а ныне изгнан с флота. Но он сам обменял блестящую карьеру военного пилота на верного друга вуки. И сейчас Хэну Соло как никогда потребуется помощь друга, ибо хатты не просто назначили награду за его голову, но и пустили по следу «Тысячелетнего сокола» смертоносного охотника за головами Бобу Фетта. Но даже этот факт меркнет по сравнению с тем обстоятельством, что два новоиспеченных контрабандиста оказались посреди сражения между Имперскими разрушителями и объявленными…
Учитесь быстро читать Олег Андреев
В книге рассказывается о том, как научиться быстро читать, глубже и полнее понимать прочитанное, разбираются причины медленного чтения и приемы освоения техники быстрого и эффективного чтения. Авторы приводят 10 бесед с упражнениями и контрольными заданиями, позволяющими самостоятельно или с помощью педагогов освоить метод быстрого чтения.
Я, Мона Лиза Джинн Калогридис
Еще в детстве Лизе ди Антонио Герардини была предначертана непростая судьба. Астролог предсказал, что она будет вовлечена в водоворот насилия, интриг и обмана. Пророчество сбылось. После убийства Джулиано де Медичи, брата правителя Флоренции Лоренцо Великолепного, весь город погрузился в траур. Гибель одного из наследников столь высокопоставленного семейства коснулась буквально всех, и, прежде всего монны Лизы - прекрасной дочери скромного торговца шерстью, которой предстоит проявить не только незаурядный ум, но и чисто женские хитрость…
Реванш Хэна Соло Брайан Дэйли
Давным-давно в далекой Галактике... Эпоха возникновения Альянса за восстановление Республики. Вооруженные силы повстанцев борются с Империей, но на окраинах Галактики никто об этом даже и не слышал. Судьба забросила Хэна Соло в независимый от Империи сектор Галактики, известный под названием Автаркия, который активно осваивается и разрабатывается отдельными частными компаниями. Неожиданно он получает предложение на очень заманчивый фрахт, который позволит ему отремонтировать корабль и существенно поправить финансовые дела. Но вскоре выясняется,…
Не для взрослых. Время читать! Мариэтта Чудакова
Знаменитый историк литературы ХХ века, известный в мире знаток творчества Булгакова и автор его «Жизнеописания», а также автор увлекательнейшего детектива для подростков «Дела и ужасы Жени Осинкиной» рассказывает о книгах, которые во что бы то ни стало надо прочесть именно до 16 лет - ни в коем случае не позже! Потому что книги на этой Золотой Полке, собранной для вас Мариэттой Чудаковой, так хитро написаны, что если вы опоздаете и начнете читать их взрослыми - вы уже никогда не получите того удовольствия, которое в них заложено именно для вас -…
Как читать книги С. Поварнин
Как мы обыкновенно читаем книги? Так, "как читается". Так, как подсказывают наше настроение, наши психические свойства, сложившиеся навыки, внешние обстоятельства. Кажется нам, что читаем не плохо. А между тем это, по большей части, ошибка.
Большое соло для Антона Герберт Розендорфер
Эта книга – первое русскоязычное издание современного немецкого писателя Герберта Розендорфера, куда вошли романы «Большое соло для Антона» и «Латунное сердечко, или У правды короткие ноги». Антон Л… герой романа «Большое соло для Антона», просыпается однажды утром единственным человеком на Земле. Его поиски потерянного мира должны доказать правду Малларме: «Конечная цель мира есть книга». Ироническая проза Розендорфера – это призыв к современному человеку, притерпевшемуся к окружающим его нелепостям и уже их не замечающему, взглянуть…
Небесная соль (сборник) Илья Масодов
Масодов - это сегодня один из лучших русский писателей, даром что не всем придется по вкусу его суровая педофильская готика с революционно-эзотерическим уклоном. Такую книгу мог бы написать Платонов, покусанный малолетними упырями. - Weekend Владимир Сорокин отдыхает! Гной и сало не катят! Литературный наследник Платонова и Мамлеева, патологический "русский космист" Илья Масодов выступил с новой книгой, читать которую мы вам не рекомендуем, хотя без нее картина современной русской литературы была бы не полной. - ExLibris Ужасы, описанные языком…
Монах Мэтью Льюис
Роман М. Г. Льюиса «Монах» по праву является самым знаменитым во всей мировой литературе произведением, написанным в жанре «романа тайн и ужасов». Вот, что говорится о нем в советской «Истории всемирной литературы» (1988 г.): «В этом сочинении Льюис стремится прежде всего к сенсационному нагромождению сверхъестественных ужасов, отталкивающих преступлений (от кровосмешения до матереубийства), проявлений патологической, садистской, извращенной эротики. Мир Льюиса - смятенный, хаотический мир, где люди одержимы роковыми, необузданными страстями;…
Соль Адам Робертс
"Научно-фантастическая классика XXI века..." "Романы поразительной силы и глубины, не уступающие даже "Дюне". "От произведений этого автора надолго остается приятное послевкусие..." Все это - и многое другое - сказано о "Соли" и "Стене" - романах, созданных дебютантом британской фантастики Адамом Робертсом и равно вызвавших восторг и у критиков, и у читателей. Достаточно упомянуть, что "SFX" сравнивал "Стену" со "Страстями по Лейбовицу", a "Locus" писал о "Соли": "Лучший дебют в научной фантастике за десятилетия". Что здесь скажешь еще?..
Джентльмены чужих писем не читают Олег Горяйнов
Джентльмены чужих писем не читают? Еще и как читают, если эти джентльмены работают в разведке. А также забираются в чужие постели, прикармливают чужих террористов, заманивают носителей чужих секретов в «медовые ловушки». Идет Игра, в которой нет места морали и состраданию. Интересы Родины – превыше всего, а интересы корпорации под названием ГРУ – Главное разведуправление – еще выше. И жизнь в этом мире, превращенном в поле битвы между противоборствующими спецслужбами, была бы совсем невыносима, если бы не вмешательство неискоренимого «человеческого…
Хомо Сол Айзек Азимов
Психолог Тан Порус, можно сказать спас галактическое содружество наций от быстро набирающей силу цивилизации с планеты Земля. Население этой планеты было названо Хомо Сол, и отличалось оно прежде всего тем, что имело огромный жизненный потенциал и способность к технологическому рывку вперед. И все это вместе с их необычной писхологией одиночек, которые могут довольно тесно сотрудничать в одной связке. fantlab.ru © Виталий Карацупа
Skype: бесплатные звонки через Интернет. Начали! Виктор Гольцман
Из этой книги вы узнаете о программе Skype – популярнейшем средстве общения в Интернете, которое превратит ваш компьютер в очень удобный и эффективный видеотелефон. С его помощью вы найдете новых друзей, общаясь в аудио– и видеочатах. Если вы захотите позвонить в любое место земного шара, вам больше не потребуется нести непомерные затраты: программа Skype свяжет вас – бесплатно! – с любым другим пользователем Skype и даже позволит позвонить на обычный телефон. Если вам необходимо обсудить какую-то тему с несколькими людьми, причем находящимися в…
Хэн Соло и все ловушки рая Энн Криспин
Легенда Галактики Хэн Соло... Он был дитем без прошлого. Он был лучшим гонщиком на планете. Его цель - стать пилотом имперского флота. За десять лет до битвы при Йавине. До того, как стать легендой, до того, как испытать триумф, необходимо обрести знания, опыт и раздобыть денег. И единственный шанс для молодого авантюриста - планета Илезия, где обосновались религиозные фанатики и торговцы наркотиками... Непобедимый Хэн Соло и будущий агент Альянса Бриа Тарен, тагорянин Муургх и капитан старого корабля "Удача торговца" Гаррис Шрайк в Галактике, где…
Язык жестов. Как читать мысли без слов? 49 простых… Оксана Сергеева
Можно ли узнать настроение человека по его внешнему виду? Можно ли определить, какое он принял решение, если не было сказано ни слова? Можно ли обмануть так, чтобы никто этого не заметил, или уличить человека в обмане без детектора лжи? Можно, если вы умеете читать тайный язык жестов! Перед вами свод уникальных правил, которые помогут вам стать специалистом в общении без слов. Вы научитесь не только читать мысли и чувства, которые от вас хотят скрыть, но и обретете уверенность в общении с любыми собеседниками.
Роман Сенчин
Абсолютное соло
АБСОЛЮТНОЕ СОЛО
Повесть
Шесть тысяч пятьсот метров над уровнем моря. Ледник Ронгбук. Мой штурмовой лагерь… Сразу при выходе из палатки глаза сами находят Вершину. Даже без бинокля в ясную погоду отлично видны ее уступы, карнизы, плечи, расселины. А если взять бинокль, она и вовсе оказывается рядом. Как это ни избито звучит, кажется – стоит вытянуть руку, и ухватишь с ее макушки горсть снега или камень на память… Но вот бинокль падает на грудь, и она отодвигается, но всё равно до странности, до боли в сжатых зубах близка. Два километра триста сорок восемь метров – расстояние, которое я пробегаю в долине за несколько минут, которое и здесь, на леднике, где воздух разрежен и неприемлем для жизни, могу преодолеть почти незаметно, там, чуть выше, с каждым метром растянется на много миль; там каждый шаг будет равен тысячам…
Привычно, как каждое утро, я смотрю на шкалу альтиметра, и не сразу понимаю, что вижу на ней. Лишь спустя какое-то время в голове горячим шаром лопается радость: давление поднялось, оно растет почти на глазах. Кажется… я боюсь утверждать, но кажется, наступил долгожданный перерыв в муссоне!.. Снова перевожу взгляд на Вершину, щиплю, колю, толкаю глазами тот ее склон, где должен пройти маршрут моего восхождения. Воздух поразительно чист, небо уже сейчас, за полчаса до восхода, почти голубое. Вокруг Вершины ни облачка… Да, перерыв в муссоне. Наконец-то мне представился шанс.
Хочется броситься обратно в палатку, растолкать Нину, скорее собрать рюкзак, надеть кошки и побежать. Побежать вот туда, к Северной седловине, взобраться на нее, потом повернуть направо, к стене Чанг Ла, и дальше, выше, выше, по Северо-восточному гребню, через кулуар Нортона… И – вот он – крошечный пятачок. Вросший в снег геодезический штатив, установленный когда-то китайцами скорее не для дела, а как бесспорное доказательство того, что они там побывали…
Три года назад я уже стоял рядом с этим штативом, я познал радость пребывания на высшей точке Земли, я видел бесконечную горную страну на востоке и естественное закругление планеты на западе; пятнадцать минут я был выше всех… Мой партнер по связке кашлял, сидя на корточках, – он не был для меня конкурентом…
Но что заставляет меня идти туда снова, на этот раз в одиночку, без кислорода, без скальных крючьев, веревки, даже без рации? Такое восхождение журналисты явно иронически называют «в альпийском стиле». По их представлению, это значит – быстренько, с ледорубом, как с тросточкой, туда, затем, так же быстренько, – обратно… Альпинисты не любят рассказывать о трудностях, поэтому у людей создается впечатление, что подняться на гору – плевое дело.
Когда я объявил, что хочу совершить одиночное восхождение «в альпийском стиле» не на Монблан или Эльбрус, а на Вершину – на Вершину мира, тут же услышал поток насмешливых, издевательских откликов. Трезвые оценки специалистов тонули в этом потоке. Но за издевательством, за насмешкой ясно слышалось негодование и оскорбленность: как это так?! На Вершину, которую сотни лет считали неприступной, священной, покоряя которую погибли десятки и десятки людей, на которую идут группами, в связках, чтобы друг друга поддерживать, друг другу помогать, кто-то хочет забежать как-то небрежно, точно бы мимоходом, шутя.
Я понимаю и принимаю их оскорбленность и злобу. Для них восхождение должно быть военной операцией – с огромным, похожим на городок штабом, с медпунктом, батареей кислородных баллонов, с радиостанцией, чтоб оповещать мир о каждом шаге восходительских отрядов; нужно, чтобы караваны шерпов несли в промежуточные лагеря рюкзаки с килограммами груза, чтобы альпинисты рубили ступени, наводили веревочные переправы, искололи гору крючьями; кто-нибудь обязательно должен погибнуть или, по крайней мере, получить перелом, обжечь глаза, обморозиться. И в конце концов одна связка из пяти-семи – если повезет! – достигнет цели. Покорит. И мир возликует…
Я бросаю вызов этим операциям. Я уверен, что на Вершину можно подняться иначе… Двенадцатого июня меня привезли к леднику Ронгбук, на высоту пять тысяч шестьсот метров, где кончается тропа; всё необходимое уместилось в обычном джипе… Со мной никого, кроме Нины, малознакомой, почти случайной женщины, с которой я встретился уже здесь, в Гималаях, и по необходимости оформил членом экспедиции – ничего не смысля в медицине, она считается медицинским работником.
Конечно, не спорю, она слегка сглаживает мое одиночество здесь, она помогает мне, готовя еду, наводя порядок, стирая в ручье белье, и все же теперь, спустя два месяца, я начинаю, в тайне от себя самого, жалеть, что я здесь не один. Что прожил не один эти два месяца… Кто знает, что открылось бы мне, не разговаривай я ни с кем, кроме своей души, не видя никого живого, кроме сурков и воронов… Монахи годами пребывали здесь в полном одиночестве, и многие так в него погружались, что в итоге отказывались навсегда не только от человеческого общества, но и от пищи, и исчезали. Никто не видел их мертвыми…
Но я не хочу исчезать, я очень хочу вернуться вниз, в мир людей, машин, компьютеров, небоскребов. И чтобы вернуться, мне нужно пройти два километра триста сорок восемь метров вверх. Сделать несколько фотоснимков у штатива китайцев и спуститься. И тогда я буду иметь перед собой право сесть в джип, а потом в самолет… Подъем и спуск, по моим расчетам, должен занять трое суток. Две ночевки. Две ночевки выше семи тысяч метров, где практически нет кислорода, куда ни разу не забралось ни одно живое существо, кроме человека…
Всячески себя успокаивая, давя неимоверный зуд немедленно отправиться в путь, приваливаюсь к сложенной из плоских камней стене; ею с трех сторон мы с Ниной огородили нашу палатку, чтобы уберечься от постоянных и порой очень жестоких ветров. Взгляд мой приклеен к Вершине.
Вот показался край огромного горного солнца. Снег и лед вспыхнули, загорелись десятками цветовых оттенков, а камни наоборот – стали еще чернее, суровее; Вершина словно бы еще отодвинулась, отпрянула от меня. И я тут же почувствовал, что нетерпение, зудящее в груди, притихло. Вместе с солнцем возвращается трезвость.
Палатка заколыхалась – это проснулась, стала выбираться из спального мешка Нина. Маленькая, худая девочка с веснушками на остром носу. При всем желании ей не дашь и двадцати, хотя недавно мы отметили с ней тридцать первый ее день рождения… Если бы я не видел, как она держалась на спуске с одного из самых опасных восьмитысячников, Тьянбоче, когда ее мощные, матерые партнеры падали без сил, а она им помогала подняться, подбадривала, никогда не подумал бы, что она способна хотя бы выйти за город на своих двоих. Но она молодец – несколько нервных срывов за эти месяцы можно и не считать. Это на нашем фоне более чем скромный показатель.
Два месяца в тесной палатке среди снегов и камней, два месяца кислородного голодания, когда, бывает, для решения самой элементарной задачи требуется неимоверное усилие; два месяца ожидания паузы в постоянных снегопадах и штормах. В таких условиях и самый психически устойчивый человек может запросто стать психопатом… Да, случалось, мы ссорились и целыми днями дулись, делая вид, что не замечаем друг друга, и в такие моменты Нина или бродила в одиночестве меж ледяных башен на ближайшей морене, или подолгу что-то писала в своем дневнике. Наверняка – нелицеприятное обо мне. (Кстати, когда мы вернемся, нужно попросить ее дать что-нибудь пооткровеннее для моей книги об этой экспедиции.)
Сначала из палатки появляется ее голова. Черные жесткие волосы растрепаны, розовая заколка повисла на одной пряди, как завядший цветок. Не разогнувшись, Нина замерла у выхода, она долго и пристально глядит на Вершину. Впечатление, что беззвучно здоровается, беседует с ней после ночной разлуки. Или просит о чем-то. Молит… Мне становится не по себе, словно я подглядываю за таинственным ритуалом; я боюсь спугнуть Нину, помешать ей… Нет, все-таки я очень рад, что она со мной…
Постепенно, неделя за неделей, мы поднимались выше и выше, и вот живем здесь, в мире вечных снегов, в маленькой тесной палатке. Не больше двух раз в неделю спускаемся в базовый лагерь, где палатка просторнее, а местность куда живописнее: есть кое-какая зелень, журчит ручеек, втекая в озеро – в нем мы купаемся. И какой там воздух, на высоте пяти с половиной километров! После ночевки там мы становимся бодры и сообразительны, энергичны, словно побывали в лучшем санатории мира…
